История

К истории создания и становления

Чокпакского орнитологического стационара.

А.Ф Ковшарь

 

Для начала немного истории с географией. На этой картинке (рис. 1) хорошо видно, что такое ЧОКПАК. Это довольно широкая (7-8 километров) седловина с нижней точкой у ст. Чокпак (1204 м над уровнем моря) между отрогами Таласского Алатау (горы Джабаглытау) с юга и Сырдарьинского Каратау (горы Боралдайтау) с севера.

Рисунок 1. Вид на Чокпакские ворота с Майликентского перевала (Буранши-асу). Стрелкой указано место расположение орнитологического стационара.

Фото А.Ф. Ковшаря

Днище этой седловины является самой высокой точкой широкой межгорного пространства, которое к западу, постепенно понижаясь, переходит в густонаселённую долину реки Арысь (правого притока Сырдарьи) а к востоку – в Джувалинскую долину, расположенную между Таласским Алатау на юге и двумя грядами Каратау на севере. Каменистые склоны Таласского Алатау и Каратау в этом месте совершенно безлесные, местами покрыты кустарником; днище «ворот» – некогда типчаково-пырейная степь, давно распаханная; первичная растительность сохранилась лишь на каменистых склонах холмов. Вдоль железной дороги – лесопосадки, местами очень старые, высокие и густые.

Именно через Чокпакскую седловину («перевал», «ворота», а один журналист обозвал это место даже полуостровом!) проходит в наше время железная дорога из Москвы и Ташкента на Алма-Ату и Бишкек, а также автострада между этими же городами. А несколько веков назад здесь же проходила одна из основных ветвей Великого Шёлкового пути. Не удивительно, что и перелётные птицы используют этот удобный коридор для совершения своих сезонных миграций весной и осенью. Основное направление осенних миграций – с северо-востока на юго-запад, т.е. с Чокпакского перевала на Майликентский (Буранши-асу) перевал в западных отрогах Таласского Алатау недалеко от известной железнодорожной станции Тюлькубас. Именно с этого перевала и сделан данный фотоснимок (май 2016 г.). Между этими двумя перевалами видна широкая степная долина реки Арысь с лентой лесопосадок вдоль железной дороги и сёлами Кумусбастау и Жабагылы (б. Новониколаевка); в последнем из них – центральная усадьба старейшего в Казахстане заповедника Аксу-Джабаглы, которому в этом году исполнилось 90 лет. Такова вкратце география окрестностей Чокпака.

Что касается его истории, то для меня лично она началась в сентябре 1961 г., когда, будучи орнитологом упомянутого заповедника, я приехал верхом из Новониколаевки на ГМС Чокпак (напрямую здесь всего 12 км) за метеорологическими данными для Летописи природы. Меня поразил массовый пролёт крупных хищных птиц (в основном канюков и орлов), которых за один лишь час пролетело несколько десятков. Начальник метеостанции И.Г. Колоднов рассказал, что здесь такой пролёт наблюдается ежегодно и местные люди с ружьями заготавливают этих «коршунов» на перо для подушек. Мой научный руководитель профессор И.А.Долгушин (рис. 2) на мой восторженный рассказ о таком пролёте спокойно объяснил, что об этом знал ещё Л.М. Шульпин, работавший в этих местах в 30-х гг. и написавший в своих нео публикованных дневниках, что место это (он называл его «Бурнинский перевал») издавна было известно, как удачливое для охоты на дроф!

Об этом же упомянул и сам Игорь Александрович в опубликованном год назад первом томе сводки «Птицы Казахстана». Я же свои наблюдения через год доложил на 3-й Всесоюзной орнитологической конференции во Львове (1962 г.), в тезисах которой они напечатаны под названием «Осенний пролёт птиц в верховьях р. Арысь (бассейн Сырдарьи)». А через три года, когда зашла речь об организации орнитологического стационара по отлову перелётных птиц, Игорь Александрович Долгушин вернулся к обсуждению вопроса о Чокпаке как вероятном месте для такого стационара (в качестве конкурента ему Э.Ф. Родионов предлагал Капчагайский каньон на реке Или).

 

Рисунок 2. И.А. Долгушин и И.Ф. Бородихин

 

Исполнителем этого, как сейчас бы назвали, ПРОЕКТА Игорь Александрович выбрал Икара Фёдоровича Бородихина (рис. 2), которого сначала командировал на Куршскую косу в Балтийском море для изучения бесценного опыта работы первой в СССР ловушки Рыбачинского типа (бывшая станция Росситен), а затем Икар Фёдорович вместе с Мстиславом Николаевичем Кореловым приехали в Аксу-Джабаглы, чтобы я показал им место моих наблюдений осенью 1961 г. После осмотра перевала и его окрестностей место для будущей ловушки было выбрано в полукилометре западнее точки моих наблюдений.

Вскоре на Чокпак приехала уже целая «бригада» алматинских орнитологов для производства бетонных работ по созданию оснований для крепления столбов. Из заповедника к этой бригаде на недельку был прикомандирован и я. Ввиду важности такого исторического события, как закладка стационара, лаборант орнитологической лаборатории Дамир Уваисов снимал весь процесс на узкоплёночный киноаппарат (впоследствии получившийся киносюжет показывали директору Института зоологии академику И.Г. Галузо, но куда потом девался этот «фильм», мне не известно).

К сожалению, инициатор этих работ Игорь Александрович Долгушин по состоянию здоровья уже не смог посетить Чокпак, и практическое руководство проектом осуществлял Эдуард Иванович Гаврилов, ставший после Долгушина заведующим орнитологической лабораторией Института. Вместе с ними на самой первой странице я не мог не поместить Эвальда Фёдоровича Родионова, который своими руками скроил и сшил в тесном городском помещении саму сеть для ловушки – да так, что при установке её на металлические конструкции в поле ничего не пришлось переделывать! Он же в первые годы и обслуживал это громоздкое сооружение, когда сеть надо было то опускать при снегопадах, то зашивать после сильных порывов ветра. Весенние сезоны 1967, 1968 и 1970 гг. мы работали на Чокпаке вместе. Кстати, Эвальд Фёдорович – тоже юбиляр: в июне 2016 года ему исполнилось бы 90 лет.

Рисунок 3. Э. Ф Родинов и Э.И. Гаврилов

Первая ловушка была поставлена между автострадой и железной дорогой совсем недалеко от границы Джамбулской и Южно-Казахстанской областей, что хорошо видно на предлагаемом снимке (рис. 4).

Рисунок 4. Первая ловушка

Граница областей видна в правой части снимка в виде двух белых сооружений. Здесь ловушка работала оба сезона 1966 г. (май и сентябрь-октябрь), 1967 г. (конец марта – май и сентябрь-октябрь) и 1968 г. (середина февраля – май и сентябрь-октябрь). Она была почти точной копией рыбачинской: высота 12 м, ширина 35 м, длина 75 м; сшита из х/б рыболовецкой сети (рис. 5), поскольку все были уверены, что капроновые сети не выдержат палящих лучей нашего южного солнца.

Рисунок 5.Первая ловушка из хлопчато-бумажной сети была очень объемной

Впоследствии, убедившись в гораздо большей его устойчивости, заменили х/б сети капроновыми. Как и планировалось, самые высокие передние «столбы» (хотя в действительности это были ажурные металлические опоры) служили для обеих сезонов: весной ловушка была обращена на запад, как на данном снимке (это весна 1968 года), а осенью – на восток. Около приёмной камеры устанавливался маленький фанерный домик-лаборатория для обработки и кольцевания пойманных птиц, а в небольшом понижении среди невысокой лесополосы – жилая палатка для персонала. На невысоком бугре между палаткой и полотном железной дороги, откуда открывался достаточно хороший обзор, была вкопана в землю лавочка для наблюдателя-учётчика (рис. 6).

Рисунок 6. Э.И. Гаврилов на наблюдательном пункте

Учёт пролетающих птиц проводился ежедневно в течение 4 часов, по 2 часа утром и вечером, а раз в 5 дней пролетающих птиц учитывали в течение всего светлого времени суток; при этом учётчики сменяли друг друга через 3-4 часа.

Всё это вместе с упоминанием экспериментов по форме ловушки и подробностям её установки мы описали в 8 выпуске «Сообщений Прибалтийской комиссии по изучению миграций птиц» (Тарту, 1974) в совместной статье: Бородихин, Гаврилов, Ковшарь «Из опыта работы Чокпакского орнитологического стационара (Западный Тянь-Шань». В ней изложены основные результаты первых 5 лет (1966-1970) работы стационара, когда отрабатывались и совершенствовались основные методические приёмы отлова и обработки пойманных птиц, а также проведения визуально-учётных наблюдений.

В результате многочасовых учётов была не только получена количественная характеристика весеннего и осеннего пролёта различных видов и групп видов птиц и её динамика по годам и в течение сезона, но и установлено, что иногда, даже при очень интенсивном пролёте, основной поток мигрантов проходит намного правее или левее ловушки. Поскольку основная учётная полоса была принята нами между шоссе и полотном железной дороги (около 100 м), то все стаи и группы птиц, пролетавшие вне этой полосы, также записывались в журнал, но цифры эти обводились кружком с примечанием: «за шоссе» или «за ж-д». Выяснилось, что наибольшая часть птиц пролетала над склоном каменисто-степного холма за полотном ж-д, что в конечном счёте привело к переносу осенних ловушек на этот склон.

Занесенный снегом весенний лагерь – не просто оригинальная картинка (рис. 7, 8). Это яркий показатель наших попыток организовать отлов раннепролётных птиц и прежде всего – жаворонков и скворцов, которые, по наблюдениям 1960-1966 г. в Аксу-Джабаглы, летят уже в феврале. Несколько раз я предлагал Эдуарду Ивановичу оставить на Чокпаке одного орнитолога после осеннего сезона, чтобы он провёл маршрутные количественные учёты птиц с осени до весны, после чего можно было бы точнее планировать сроки весеннего выезда (а кроме того, выяснить сроки окончания осеннего и начала весеннего пролёта, не говоря уже о получении интереснейших сведений о зимней фауне птиц данной местности). Однако по разным причинам этого сделать не удалось. Вместо этого решили сдвинуть сроки выезда на конец зимы. И в 1968 г. мы выехали на Чокпак в середине февраля. Обстановка этого времени показана на снимках.

 

Рисунок 7,8. Холодный февраль 1968 г., лагерь.

 

Постановка ловушки при таком глубоком снеге оказалась не просто трудной, а спуск её при каждом очередном снегопаде приводил к примерзанию сети к насту и необходимости ожидания – когда она вытает. Как назло, именно в это время над примёрзшей сетью начинался пролёт стай жаворонков. Не выдержав этой картины, Э.И. Гаврилов начинал «бороться со стихией», предлагая всему личному составу топтаться по лежащей на снегу сети (чтобы ускорить таяние), однако эффект был прямо противоположный (нетронутый рыхлый снег стаивал быстрее!). То же продолжалось и ранней весной 1969 г., когда мне не пришлось работать на Чокпаке. В этот раз для более быстрого стаивания предпринимались попытки посыпать снег пеплом (об этом писал мне в письме сам Эдуард Иванович), но и это не помогло. Так и не удалось победить весеннюю непогоду и наладить отлов жаворонков и скворцов.

Поскольку первоначально выбранное для установки ловушки место оказалось не самым удачным, для поиска новых, более перспективных мест решили соорудить более транспортабельную ловушку, установка которой не была бы связана с рытьём ям и бетонированием площадок для крепления каркаса. Облегчённая капроновая конструкция самой ловушки вполне позволяла справиться с такой задачей. Длина и ширина входа в ловушку практически не изменились, но высоту первых столбов пришлось уменьшить до 8 м, вторых – до 4-5 м. Столбы изготовили из стальных водопроводных труб диаметром 100 мм, сверху на них приварили площадку (15 х 15 см) для крепления тросов, снизу – более крупное основание (50 х 50 см у первых столбов и 30 х 30 см у вторых) с четырьмя отверстиями для металлических кольев. В качестве якорей для крепления рамных тросов использовали забитые в землю ломы, свободные верхние концы которых крепились проволочными оттяжками к кольям, вбитым в землю на расстоянии 0,5 – 1 м позади ломов. На установку такой ловушки 4 человека тратили не более двух дней, демонтировали её вдвое быстрее – за один день. Ставить её можно было в любом месте с твёрдым грунтом (рис. 9).

Рисунок 9. Портативная ловушка

Изучив с помощью таких передвижных ловушек различные места в районе Чокпакского перевала, удалось выбрать две наиболее удачные точки.

Для весны выбрали место в истоках реки Арысь – в 2 км юго-восточнее поляны, на которой стояла первая ловушка. Для осеннего отлова, как я уже упоминал, избрали каменистые склоны холма сразу же за полотном железной дороги (всего в 150-200 м от первоначального места). Осенью 1969 г. впервые освоили новое место для осеннего отлова, а весной 1970 г. – место для весенней ловли. При этом основной, базовый лагерь весной 1970 г. оставался прежний (в нём работали Бородихин, Родионов, Ковшарь и О.К. Петров), а в фанерном домике у ловушки в истоках Арыси (Олег Петров окрестил это место «Иордань») поселились Э.И. Гаврилов, В.В. Филатов и молодой лаборант Саша Филимонов, которые периодически приходили в базовый лагерь за продуктами питания (рис. 10).

Рисунок 10. Весенний лагерь «Иордань», февраль 1970 г.

 

Такое разделение весенней и осенней ловушек сохранилось на все последующие годы, только осенний лагерь позднее перенесли за железную дорогу, ближе к ловушкам (т.е. на то место, где они находится и сейчас), а весенний постоянно базировался на Арыси, пока его не ликвидировали местные жители, спилив столбы.

Важным событием весеннего сезона 1970 стало проведение в апреле на Чокпаке симпозиума во главе с научным руководителем общей для республик Средней Азии и Западной Сибири тематики по миграциям птиц – директором Института биологии АН Киргизской ССР член-корр. АН КиргССР Александром Ивановичем Янушевичем. Вместе с ним на одной машине прибыл Константин Тимофеевич Юрлов – руководитель Новосибирской группы орнитологов и близкий друг Янушевича. Представитель Узбекистана Даниил Юрьевич Кашкаров к их приезду опоздал, он приезжал позже (рис. 11, 12).

Рисунок 11. Э.И. Гаврилов, А.И. Янушевич, А.Ф, Ковшарь. Рисунок 12. Д,Ю. Кашкаров, Чокпак, 1970

 

Цель этого собрания была – выработать единую программу, стратегию и тактику только начинавшейся общей научной тематики по изучению миграции птиц в т.н. «Срединном» (Среднеазиатско-Сибирском) регионе. Более практическая цель – изучить опыт казахстанцев, которые занимаются на Чокпаке отловом птиц уже 5 лет, тогда как узбеки только начинали переключаются на эту тематику (до этого они занимались птицами антропогенного ландшафта), а киргизы ещё заканчивали сводку по млекопитающим и только со следующего года намерены создавать свои стационары по изучению миграций птиц. Как раз в дни приезда гостей мы с Эдуардом Ивановичем сделали вручную первую тысячу казахстанских колец для мелких птиц (изготовление показанного на фото (рис. 13) агрегата стоило Э.И. немало сил и времени).

Рисунок 13. А.Ф. Ковшарь и Э.И. Гаврилов «печатают» первую тысячу колец

 

Второй подарок гостям преподнёс Александр Филимонов, который при помощи мощного фонаря поймал руками пролетавшего поздно вечером журавля-красавку. Янушевич был так впечатлён последним фактом, что воскликнул: «Мне бы десяток таких Санек, и мы бы переловили всех журавлей». Очень понравились ему и сами ловушки, поэтому на осенний сезон он прислал в наш лагерь мастера на все руки Георгия Васильевича Вердина с наказом всё это перерисовать, записать и представить в Институт биологии, что и было выполнено им в точности. После этого в Киргизии тоже закипела работа. Так Чокпакский стационар уже в 1970 г. стал флагманом изучения миграций птиц в Срединном регионе. Ниже некоторые результаты первых 5 лет работы.

Так завершилось становление Чокпакского стационара как научной ячейки, которая в последующие три десятилетия приобрела международную известность среди орнитологов – особенно среди специалистов, изучающих миграции птиц. Этому способствовала кипучая энергия Эдуарда Ивановича Гаврилова, который к 1970 г. всецело переключился на миграционную тематику и ориентировал на нее практически весь штат лабратории, которая к концу 70-х гг. выросла вдвое по сравнению с 1967 г. (рис. 14, 15).

Рисунок 14. Состав лаборатории орнитологии в 1967 г. Слева направо: Э.И. Гаврилов, Э.Ф. Родионов, А.Ф. Ковшарь, М.Н. Корелов, М.А. Кузьмина, И.Ф. Бородихин, С.В. Шимов, Ю.Н. Грачев, К.И. Искакова, А.П. Нестеров, Д.Т. Уваисов.

Рисунок 15. Неполный состав лаборатории орнитологии в 1979 г. Слева направо сидят: Ю.Г. Савин, О.М. Губина, О.П. Зуева, З.К. Брушко, О.Н. Латина, Ю.Н. Грачев.

Стоят: В.В. Хроков, В.В. Лопатин, С.В. Кислицын, С.В. Шимов, С.А. Брохович, Э.И. Гаврилов, С.Н. Ерохов, А.П. Гисцов, Р.А. Кубыкин, И.Ф. Бородихин, водитель Юра, лаборант, А.М. Сема, Б.М. Губин, А.С. Левин, В.Г. Березовский, Э.М. Ауэзов

Фактически все они, кроме Зои Карповны и Ольги Губиной, в разные годы работали на Чокпаке. А кроме них – ещё те, которых не оказалось на снимке. Здесь стоит назвать фамилии тех, кто сейчас далеко (Вадим Могутнов – в Австралии и т.д.). Кроме того, помимо орнитологов, которых одновременно работало обычно не больше 4-5, на стационаре, начиная с 1968 г. регулярно стали работать так называемые «комплексаторы»: сначала паразитологи Института зоологии, затем – сотрудники Казахского института эпидемиологии, микробиологии, вирусологи из других учреждений, а позже – даже энтомологи (например, по изучению массового пролёта стрекоз). Этими специалистами собран значительный материал по паразитам крови птиц, пухоедам, мухам-кровососкам и другим эктопаразитам; произведено вирусологическое обследование мигрантов.

После 1970 г. мне уже не приходилось работать на Чокпаке, лишь изредка бывал уже в качестве гостя.

А.Ф. Ковшарь,

ветеран Чокпака с 1961 г.

(осень 2017 г.)